Мы против них

“Я не мог поверить, что люди так быстро меняются.”

Алекс Мочевич родился и вырос в семье среднего класса в Сараево, которое было столицей бывшей Югославии. В 1984 году Сараево принимал Зимние Олимпийские игры, а спустя 10 лет стал разрушенной военной зоной. Алекс, чьё имущество ограничивалось тем, во что он был одет, уехал в Канаду, не зная английского языка.

Мы познакомились с Алексом в Канаде по работе несколько лет спустя и быстро подружились. Он рассказал мне о своём детстве: его родители занимали хорошие должности, имели отличные льготы и вели прекрасную жизнь. Алекс был боснийским православным христианином, и у него были друзья разных религиозных конфессий. Дети играли на улицах, и жизнь казалась Алексу удивительной. А потом, как он мне сказал, “всё изменилось почти в одночасье”.

Религия стала инструментом для разделения. Она разделила их с друзьями. В начале войны в 1992 году семья Алекса считала, что если они не займут чью-либо сторону и останутся дома, то будут в безопасности. В одно мгновение Алекс со своей семьёй оказался запертым в доме по другую сторону границы. Попытка покинуть дом означала риск быть застреленным с обеих сторон: с одной стороны тебя могли расстрелять за попытку побега, а с другой тебя могли принять за врага. Контролировавшие его район приходили и обыскивали дома, беспорядочно вывозили людей для пыток или убийств, воруя все их ценные вещи. Бабушка и дедушка Алекса жили в восемнадцати километрах от города, и однажды вечером он наблюдал из окна своего верхнего этажа, как вся их деревня сгорела.

Алекс был одним из немногих, кому повезло. Через шесть месяцев после начала войны его вместе с другими детьми эвакуировал первый и последний конвой ООН. Он провел больше трёх лет в лагере для беженцев – “в своей собственной зоне боевых действий”. Алекс не нашёл места в своей стране, и только после многочисленных попыток он получил убежище в Канаде. Он годами не мог связаться со своими родителями, бабушкой, дедушкой и остальной семьёй. Его родители не выжили бы если бы соратники не прятали их от властей. Со временем матери Алекса дали однодневное разрешение на выход, рассчитывая, что она вернётся, поскольку её муж оставался по ту сторону границы. Когда остальные члены семьи оказались в безопасности, отец Алекса решился на отчаянный побег, пробравшись через границу под покровом ночи.

Представьте, что подобное случилось бы там, где вы живёте. Не думайте, что это невозможно.

Что заставляет нас, людей, так легко поддаваться влиянию? Мы все рождаемся без предрассудков, ненависти и деления на “своих” и “чужих”. Так откуда же это всё берётся?

Принадлежность и отчуждение #

Все виды образуют различные группы. Вероятно, это связано с необходимостью выживания вида, и биологическое значение этого сложно переоценить. Отсутствие способности формировать связи связано с одними из самых тяжёлых расстройств личности, такими как паранойя и шизофрения. Множество проведённых исследований подчеркивают важность принадлежности для человека. В исследовательской работе 1995 года Рой Баумайстер и Марк Лири утверждают, что потребность в общении присуща практически всем людям, и что она оказывает огромное влияние на счастье, а также на социальное, эмоциональное и физическое состояние. “Потребность в принадлежности является мощной, фундаментальной и чрезвычайно распространённой мотивацией”, – пишут они. Учёные также обсуждают возможность того, что “многие действия человека совершаются ради удовлетворения этой потребности”.¹

Трудно переоценить важность этого в повседневной жизни, ведь многие наши поступки в конечном итоге направлены на удовлетворение этой потребности. Стремление к прочным связям и отношениям влияет практически на всё, что нас окружает. Она влияет на многие наши поступки, даже если мы этого не осознаём. Эти социальные взаимодействия лежат в основе управления человеческого общества и формируют основу нашей семьи, дружеские отношения, политические институты и мировую экономику.

Социальная психология исследует, как наши мысли, чувства, убеждения, намерения и поведение формируются под влиянием окружающих и, в свою очередь, на наши взаимоотношения с другими людьми. Многие из нас считают, что полностью контролируют свои мысли, но не понимают, что на них сильно влияют окружающие нас люди, а также всё, что мы читаем, видим и делаем. Многие из этих решений обусловлены желанием быть частью чего-то большего. Это влияние, которое мы не всегда осознаём, заключает нас в пузырь собственной реальности, которая может сильно отличаться от реальности других людей.

Принадлежность к одной группе часто означает отсутствие принадлежности к другой. В результате углубление некоторых отношений может привести к ослаблению других, или даже их ухудшению. Это может создать принцип “мы против них”, и эта сила может оказывать гораздо большее влияние на вашу жизнь, чем вы можете себе представить.

Подумайте о всех группах, к которым вы принадлежите. Их может быть сотни, а то и тысячи. Это может быть что угодно, от круга друзей в колледже до страны, которую вы с гордостью называете домом. Они не обязательно должны быть формальными. Часто люди делятся на группы по каким-либо объединяющим признакам, которые вы с удовольствием приписываете себе, надеясь, что принадлежность к ним подтвердит вашу идентичность. Вот некоторые из групп, к которым я неофициально себя отношу: предприниматель, член YPO, канадец, оптимист, семьянин, эмпат, лыжник, теннисист, волейболист, хоккеист, любитель активного отдыха, турист, друг, визионер, интеллектуал, интроверт. Все эти (и многие другие) индивидуальные характеристики помогают найти единомышленников. Естественно, я всячески стараюсь укрепить принадлежность к группам и людям, разделяющим мои интересы.

Различия в мышлении часто ведут к убеждённости, что мы не только уникальны, но и в каком-то смысле лучше других. Подобные группы побуждают нас противопоставлять себя окружающим, говоря: “Я такой, а эти люди такие” или “Мы с вами такие, а они такие”. Выражение “Вот почему мы с тобой на одной волне и понимаем друг друга” также подразумевает: “Вот почему другие не могут и никогда не смогут нас понять”. Задумайтесь на секунду всего об одной из индивидуальных групп или идентичностей, к которым вы себя относите, и о тех положительных аспектах, которые она вам приносит. Вы оптимист или пессимист? Герой или жертва? Строите ли вы свою жизнь, ориентируясь на принадлежность и признание через карьерный рост или финансовое состояние, или наоборот, вопреки этим вещам? За какую спортивную команду вы болеете? Вы не стали бы ассоциировать себя с этой группой, если бы не положительные эмоции, которые она вам приносит. А теперь подумайте о конкуренции с другими группами и о том, насколько она здоровая. Сами того не осознавая, мы можем легко попасть в ловушку заблуждений о собственном превосходстве по тому или иному признаку.

Этим признаком может быть что угодно: раса, религия, уровень дохода, образование, политические взгляды. Когда в последний раз вы разделяли людей на категории? Возможно, читая эту книгу, вы делаете это прямо сейчас и невольно оцениваете совпадают ли наши взгляды или нет, создавая более тесную связь между нами, либо наоборот, отдаляясь. Это естественная склонность определять людей к какой-то группе и делить всех на “своих” и “чужих”. Вы бываете в других странах? Вам доводилось встречать там людей из вашего города или страны? Зачастую кажется, что проще найти общий язык с кем-то из своего родного города, находясь в другой стране, чем в своем собственном городе. Между вами сразу возникает связь, чувство принадлежности и общности, что отличает вас от других. Формирование таких связей, похоже, заложено в нас на уровне инстинктов. А это значит, что их непреднамеренные последствия – деление на группы и противопоставление себя другим – также могут быть заложены в нас.

В известных экспериментах по социальной психологии, проведённых с 1950-х по начало 1960-х гг., Музафер Шериф (1906–1988) изучал межгрупповые конфликты и способы их разрешения между белыми мальчиками-протестантами 11-12 лет, выросших в похожих социально-экономических условиях. Эксперимент назывался “Пещера разбойников”. Никто из мальчиков не знал, что они являются участниками эксперимента. Шериф разделил их на две группы случайным образом и поместил в разных частях лагеря, чтобы каждая группа могла сформировать свою общую идентичность. Каждая группа придумала себе название – например, “Орлы” и “Гремучие змеи” – и сделала флаги, отражающие уникальность их группы. После того, как групповая идентичность была установлена, Шериф перешел к следующей фазе эксперимента, организовав соревнования за редкие ресурсы, такие как карманные ножи и другие ценные для мальчишек вещи. При этом призы вручались только победителям. Этот этап длился от 4 до 6 дней и подготовил почву для конфликта между группами.

В ходе состязаний враждебность между группами усиливалась. То, что начиналось как дружеское соперничество переросло в открытую неприязнь, оскорбления, диверсии и драки. Некоторые мальчики носили с собой камни в носках в качестве защиты в случае нападения другой группы. Как отметил Шериф в своей книге “Межгрупповой конфликт и сотрудничество” (1966), конкуренция формировала групповые идентичности на принципе “мы против них”. В результате этого эксперимента ребята, не имевшие проблем с поведением, превратились во враждебно настроенных и непримиримых соперников.²

В контексте данной книги наибольший интерес представляют третий и четвертый этапы эксперимента: как только участники были распределены по соответствующим группам, Шериф попытался объединить их. На третьем этапе он собрал группы вместе на короткое время, чтобы посмотреть фильмы и поужинать. Он предположил, что простое общение само по себе не приведет к заметному снижению напряженности между ними. Это подтвердилось во время всех встреч, когда команды либо сидели отдельно, либо обменивались оскорблениями, а в одном случае даже устроили драку с едой за ужином. На четвертом этапе Шериф ввел для ребят сверхзадачи – более сложные задачи, которые, по его мнению, могли бы объединить группы для решения более значимых проблем и преодоления своих разногласий.

Первой такой сверхзадачей была проблема с питьевой водой. Исследователи сообщили обеим группам, что иногда вандалы ломают их единственный резервуар с водой, поэтому им следует следить за тем, чтобы их фляги были наполнены каждый день. На четвертом этапе исследователи создали проблему, повредив основной источник воды, и объявили обеим группам о чрезвычайной ситуации, требующей немедленного вмешательства. Обе группы добровольно согласились помочь в достижении общей цели – обеспечении водоснабжения. Бак с водой находился всего в миле от лагеря, и после того как они осмотрели всю территорию на наличие повреждений, мальчики собрались у этого резервуара. Они обнаружили, что резервуар был заполнен водой на 3/4, а причина неполадки оказалась в клапане. В итоге им удалось устранить проблему и восстановить подачу воды. С каждым новым испытанием, которое требовало объединения усилий, группы становились ближе друг к другу, постепенное формируя тесные взаимоотношения. Определяющим моментом, поспособствовавшим примирению ребят, стал случай по дороге обратно домой: незадолго до остановки на перекус один из группы “Гремучих змей” напомнил, что всем участникам их команды все ещё не выплатили по $5 за победу в игре метания мешочка с фасолью. “Гремучие змеи”, вместо того, чтобы потратить деньги только на себя, предложили купить молочные коктейли для всех ребят из обеих команд.

Мы наблюдаем эту динамику на протяжении всей нашей жизни, порой даже в самых значимых для нас взаимоотношениях. Она не ограничивается только детьми 11–12 лет. Парадоксально, но именно из-за нашего стремления к принадлежности нас легко разделить. Однако, возможно, эксперимент “Пещера разбойников” показывает нам путь к будущему, где с помощью правильных стимулов или глобальных проблем мы можем добиться большего.

Понимая, что наша коллективная потребность в создании крепких связей может также привести к разделению, мы должны быть осторожны, чтобы не попасть под её влияние.

Мы также должны учитывать когнитивные искажения, которые способствуют этому. В третьей главе мы обсуждали, как наш мозг развивает предубеждения, чтобы упростить восприятие информации и сделать её более понятной для нас. К таким предубеждениям относится эффект ореола, когда наше общее мнение о человеке складывается на основе одной конкретной особенности, например, мы можем считать его умным только из-за привлекательной внешности; предубеждение в пользу своей группы, когда мы склонны поддерживать и отдавать предпочтение членам своей собственной группы; и предубеждение в пользу однородности чужой группы, когда мы считаем, что все представители других групп ведут себя одинаково, в то время как наша группа кажется нам более разнообразной. И хотя их легко прочитать один раз и забыть, мы все подвержены этим искажениям. Это означает, что моменты, которые мы проживаем, превращаются в истории, которые мы рассказываем сами себе. Последние в значительной степени зависят от того, как мы запомнили свой предыдущий опыт. Вместо самих фактов финальный результат может отражать вашу интерпретацию фактов.

В совокупности это означает, что нами легко манипулировать, и более того, эти манипуляции могут усилиться и заставить нас поверить, что изначально это была наша идея.

С более глубоким пониманием социального убеждения и того, как оно влияет на каждого из нас, я всё больше задумываюсь о том, какие из мыслей в моей голове действительно мои собственные, а какие были навязаны мне другими. Одна из моих любимых цитат на протяжении многих лет была произнесена еще в 1977 году и принадлежит Фрэнку Аутлоу. Бóльшую часть времени мы проводим в собственных мыслях, поэтому вполне логично, что способ их интерпретации во многом влияет на многие другие аспекты нашей жизни:

Следите за своими мыслями – они становятся словами.
Следите за своими словами – они становятся поступками.
Следите за своими поступками – они становятся привычками.
Следите за своими привычками – они становятся характером.
Следите за своим характером – он становится вашей судьбой. ³

Сила понимания потребностей и желаний #

Способность затрагивать самые глубокие человеческие потребности является мощным инструментом влияния. Это можно наблюдать в личных отношениях, где более глубокие и широкие социальные связи усиливают воздействие. Но вы можете упустить из виду, что каждый лидер, компания, бренд и политическая организация используют тот же принцип для укрепления своей власти. Само по себе это не хорошо и не плохо. На протяжении всей истории самые выдающиеся лидеры, бренды, компании и организации использовали силу влияния и убеждения, чтобы сделать мир лучше. Достаточно вспомнить таких идейных вдохновителей, как Мартин Лютер Кинг-младший, Махатма Ганди, Авраам Линкольн и Нельсон Мандела, посвятившие себя борьбе за справедливость. И даже если вы не согласны со всем, что делает или говорит Илон Маск, трудно не согласиться с тем, что он обладает силой влияния, благодаря чему человечество значительно продвинулось вперед во многих областях.

С учётом того, сколького ещё предстоит достичь, понимание того, как люди принимают решения и как на них влиять, лежит в основе власти: её завоевания и удержания. В 1943 году американский психолог Абрахам Маслоу (1908–1970) выдвинул теорию иерархии человеческих потребностей – от базовых до самореализации личности. Согласно этой теории, некоторые уровни потребностей имеют более высокий приоритет – они должны быть удовлетворены прежде, чем потребности следующего уровня.⁴ Например, выживание является базовой потребностью и, как следствие, является главным стимулом для нашего поведения. Если вы голодаете, трудно думать о других потребностях.

Пирамида человеческих потребностей по Маслоу

Одним из первых замечаний к пирамиде Маслоу было отсутствие достаточных научных обоснований. В 2011 году Луис Тэй и Эд Динер опубликовали исследование, чтобы проверить его теорию. По словам Тэя и Динера, “Результаты исследования показывают, что теория Маслоу в целом верна. В разных культурах по всему миру удовлетворение предложенных им потребностей связано со счастьем”. ⁵

Стоит задуматься, на каком уровне пирамиды Маслоу находитесь вы по сравнению с другими людьми. Не так сложно навязать свою точку зрения на то, как другие должны вести себя, когда они находятся на другом уровне, вместо того чтобы спросить себя: “Как бы в их ситуации поступил я?”. Что бы вы изменили в своем поведении, если бы вы или ваша семья умирали от голода или подверглись преследованиям?

Понимание потребностей и желаний, а затем их реализация лежат в основе убеждения, поэтому неудивительно, что эта ранняя работа Маслоу сыграла ключевую роль в развитии маркетинга и коммуникаций в различных отраслях и брендах. Это не единственная психологическая концепция, которая сыграла свою роль. Исследования в области поведенческих наук лежат в основе большинства наших продуктов и услуг. Реклама и маркетинг намеренно воздействуют на наши желания и убеждения, формируя наше восприятие. В основе любого продукта, услуги или организации лежит стремление повлиять на ваши решения. Мы можем даже не осознавать, почему пришли к тому или иному убеждению. Если спросить у большинства людей, почему, например, они считают Tide лучшим стиральным порошком, у них найдется рациональное объяснение, но при этом они не будут осознавать, какую роль в формировании этого мнения сыграл маркетинг.

Если даже такие незначительные вещи, как выбор стирального порошка, могут формироваться без нашего осознания и согласия, то что ещё может подвергаться подобному влиянию?

Неудивительно, что за последнее десятилетие резко вырос интерес к изучению способов воздействия на наши глубинные желания. Этому во многом способствовал прогресс в технологиях сканирования мозга, позволяющий учёным точно определять, какие участки мозга активируются и по какой причине. Понимание того, почему мы принимаем те или иные решения, даже если сами этого не осознаем, и способность влиять на это поведение – вот что составляет основу рекламы, влияния и власти.

В своей культовой книге “Практическая геймификация” (Actionable Gamification) Ю-кай Чоу предлагает концепцию под названием октализ (octalysis). Согласно этому подходу, он выделяет восемь ключевых мотивационных факторов, которые определяют наше поведение не только в играх, но и во всех сферах жизни. Он считает, что эти факторы можно организовать в структуру, которая способна оказать на нас значительное влияние, поскольку наш мозг устроен таким образом, что воспринимает их на подсознательном уровне:

1. Чувство собственной значимости и предназначение – идея о том, что вы занимаетесь чем-то более значимым, чем вы сами или вера в то, что вы были избраны для какой-то особенной цели.
2. Развитие и самореализация – внутреннее стремление к прогрессу, развитию навыков и преодолению значимых трудностей.
3. Творчество и обратная связь – когда вы вовлечены в творческий процесс, вам нужно постоянно искать оптимальные решения и экспериментировать с различными подходами для достижения прогресса.
4. Чувство собственности и владения – когда вы владеете чем-то, будь то деньги, недвижимость, информация или предметы коллекционирования…
5. Социальное влияние и отношения – все социальные факторы, которые влияют на людей, включая наставничество, принятие, реакции социума, дружеские отношения, а также конкуренция и зависть.
6. Ограниченность ресурсов и нетерпение – желание обладать чем-то, что сложно достать из-за ограниченности ресурса или потому что у вас нет к нему доступа.
7. Непредсказуемость и любопытство – желание узнать, что произойдет дальше, например, во время просмотра фильма или во время азартных игр.
8. Потеря и избегание – стремление избежать негативных последствий.⁶

Если Ю-кай прав, то эта концепция позволит каждому провести анализ поведения пользователя для достижения практически любой задачи, независимо от её сложности.

Игровые механики наглядно демонстрируют их способность вызывать привыкание. Люди добровольно тратят время на цифровые игры, несмотря на отсутствие денежного вознаграждения. Это драгоценное время можно было бы потратить на бесчисленное количество занятий, которые принесли бы вам бóльшую пользу. И хотя может казаться, что игра увлекает вас исключительно по собственному желанию, давайте взглянем на этот процесс с точки зрения гейм-дизайнера.

Какие игровые механики формируют привычки и заставляют нас возвращаться снова и снова? Например, если игра оказывается слишком сложной с самого начала, игроки могут быстро потерять интерес. Чтобы этого избежать, разработчики добавляют ранние победы и награды, чтобы вызвать выброс дофамина и создать эффект вовлечённости. По мере прохождения игры, если победы или награды даются слишком легко, игроки быстро теряют интерес и прекращают играть. Со временем разработчики игр повышают сложность, одновременно предоставляя игрокам ценные награды, которые помогают преодолевать более сложные этапы. Такой подход создает цепочку стимулов, удерживающих внимание и поддерживающих интерес к игре. Когда вы получаете награды, усиливающие ваши способности в игре, выход из неё кажется потерей, что побуждает вас возвращаться снова и снова. Для привлечения и удержания вашего внимания нужно использовать правильный баланс мотиваторов в правильное время.

Неудивительно, что многие ведущие компании применяют октализ или аналогичные подходы, потому что они работают крайне эффективно. Это можно встретить повсюду, от красного числа на иконке приложения, которое сигнализирует о новом уведомлении (и исчезает только после его открытия), до дизайна таких популярных продуктов, как Facebook или Fortnite. Это формирует убеждение и зависимость, которые мы даже не ставим под сомнение, считая, что наши действия являются результатом собственного выбора.

Я лично работал и применял октализ на практике с Ю-каем и его командой в ряде компаний, с которыми я аффилиирован, а также он сотрудничал с такими крупными компаниями, как eBay и Google. После того как я применил этот фреймворк и увидел результаты, я осознал важность этой работы в гораздо более широком контексте.

Наш мир сильно изменился за последние десять-двадцать лет. Новые открытия о работе нашего мозга и механизмах принятия решений в сочетании с технологией таргетинга аудитории приводят к тому, что каждый из нас видит в интернете уникальный контент. Очевидно, что организациям выгодно показывать мне именно тот контент, на который я с большей вероятностью отреагирую: это увеличивает конверсию и прибыль, что и является целью большинства алгоритмов, формирующих выдачу. Но в этом есть выгода и для меня. Благодаря сужению результатов мой поиск становится более эффективным, поскольку мне не приходится тратить время на бесконечные запросы – ИИ заранее исключает то, что мне неинтересно. Каждый мой клик или отказ от клика еще сильнее сужает результаты, и с каждым действием система учится понимать, что мне нужно и на основе этого оптимизирует выводимые результаты. Сортировка триллионов веб-страниц в Google до небольшой предоставляемой мне выборки – это не ошибка системы, а ее особенность.

Общеизвестно, что наши мысли и действия во многом определяются тем, что мы видим, читаем и слушаем, а это значит, что технологии таргетинга естественным образом создают так называемые информационные фильтры. Мы можем даже не осознавать где именно была заложена первоначальная идея. По мере того как мы всё чаще кликаем на то, что нам нравится, нам предлагают всё более “подходящий нам” контент, укрепляя нейронные связи и более устойчивые взгляды. Мы редко выходим за пределы собственного пузыря восприятия, а когда это все-таки происходит, люди из других пузырей кажутся нам совершенно безумными. Это может касаться религии, политики, экономики, расы или множества других различий.

Сочетание этих трёх факторов:

1. иерархия потребностей Маслоу, где множество людей в мире или даже рядом с нами находятся на разных уровнях пирамиды;
2. технологии персонализации и фильтрации данных, формирующие определённые убеждения; и
3. естественная склонность человека создавать противопоставление “мы против них”…

…может привести к опасному замкнутому циклу, в котором царят ненависть и разделение.

Особенно в мире, в котором растёт неравенство.

Рост экстремизма #

Все эти факторы становятся причиной повсеместного роста экстремизма, подпитываемого экономическим неравенством и ощущением безысходности. Люди не склонны к ненависти, когда они удовлетворены жизнью и живут в достатке. Но когда они чувствуют, что их не ценят или им нечего терять, ими легко манипулировать. Когда какая-либо группа ощущает несправедливость по отношению к себе, это чувство становится мощным инструментом для объединения и усиления власти. Как и в эксперименте “Пещера разбойников”, обострение конфликта происходит из-за конкуренции за редкие ресурсы. В реальной жизни такими ресурсами являются высокооплачиваемые рабочие места. Поскольку потребность в принадлежности легко использовать в своих целях, нередко для укрепления власти используют образ врага, который якобы становится причиной наших страданий.

Классическим примером является приход к власти Адольфа Гитлера в Германии после Первой мировой войны. Годы, следующие за Первой мировой войной, были тяжелыми для немецкого народа. Унизительное поражение в войне и недовольство Версальским договором в сочетании с нехваткой продовольствия, высоким уровнем безработицы и торговыми пошлинами, направленными на защиту других стран, таких как США, от потери рабочих мест, всё это подогревало недовольство. Чтобы стимулировать занятость и экономику правительство увеличило государственный долг, который потом не удалось погасить. Германия начала печатать деньги в огромных количествах, что привело к гиперинфляции, уничтожив все сбережения. Один доллар США в 1914 году равнялся 4 немецким маркам, а к 1923 году тот же доллар стоил 4,2 триллиона немецких марок. Представьте, что ваших сбережений не хватает даже на покупку буханки хлеба. Будучи лидером Национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП) или нацистской партии, Гитлер использовал этот нарастающий гнев, чтобы собрать сильную поддержку. Он предпринял неудачную попытку революции во время “Пивного путча” в Мюнхене и был заключён в тюрьму в 1923 году. Находясь в тюрьме, чтобы продолжить свою пропаганду “мы против них”, Гитлер написал книгу “Mein Kampf” (Моя борьба), которая изначально называлась “Четыре с половиной года борьбы против лжи, глупости и трусости”.

В 1924 году, вместе с реализацией плана Дауэса, согласно которому американские банки предоставляли кредиты под залог немецких активов, в Германии была введена новая валюта. Это способствовало экономической стабилизации и укреплению положения правительства. Однако в 1929 году экономический кризис в США и последующая за ним Великая депрессия вынудили американские банки потребовать возврата кредитов, выданных Германии. Не сумев расплатиться, страна вновь столкнулась с массовой безработицей и нестабильностью, чем воспользовался Гитлер, чтобы быстро увеличить число сторонников своей партии. В 1930 году нацистская партия получила 19% голосов, после чего продолжила укреплять свою власть через активную пропаганду. В 1933 году принятый Закон о чрезвычайных полномочиях наделил Гитлера неограниченной властью, превратив его в диктатора. Воспользовавшись этим, он организовал систематическое уничтожение примерно 6 миллионов евреев и еще 11 миллионов человек в концлагерях во имя своей идеи “арийской расы”. Идея высшей расы, поставленной выше всех остальных. Крайняя форма разделения на “своих” и “чужих”.

Гитлер умело использовал пропаганду для влияния и контроля. В своей книге “Майн Кампф” он писал:

Пропаганда всегда должна быть направлена на широкие массы людей, которые не являются дипломатами или профессорами юриспруденции, и не состоят исключительно из тех, кто способен принимать взвешенные решения в конкретных ситуациях. Они представляют собой колеблющуюся толпу, подобно детям, постоянно меняющую свои убеждения. Подавляющее большинство народа обладает настолько эмоциональной и восприимчивой натурой, что их мысли и поступки определяются скорее чувствами, чем здравым рассудком. Однако эти чувства не отличаются сложностью, а скорее просты и последовательны. Они не отличаются глубиной, а сводятся лишь к противоположностям: любви и ненависти, добру и злу, истине и лжи.

Он утверждал, что “пропаганда не должна беспристрастно искать истину и представлять её с учетом принципов справедливости, если это играет на руку противнику. Вместо этого она должна показывать только ту часть правды, которая выгодна своей стороне”.⁷

Оглядываясь на одну из самых тёмных страниц в истории человечества, стоит задуматься, что многие из тех, кого Гитлер убедил следовать за ним, были, по его собственным словам, колеблющейся толпой человеческих детей. Также важно задуматься о лидерстве сегодня и о том, в какой степени мы можем быть подвержены манипуляциям.

Известное исследование Йельского университета по социальной психологии, проведенное психологом Стэнли Милграмом (1933–1984) в 1960-х годах, пыталось оценить нашу склонность подчиняться авторитетам.⁸ Милграм изначально создал этот эксперимент, чтобы попытаться ответить на вопрос: “Могли ли миллионы соучастников геноцида в концлагерях просто подчиняться приказам?”. Его эксперименты показали, что наши ожидания относительно того, как мы поступим, не всегда совпадают с нашими реальными действиями. В экспериментах, проведенных по всему миру с аналогичными результатами, участникам предлагалось увеличивать напряжение электрических разрядов, которые они должны были подавать “ученикам” за неправильные ответы на вопросы. “Ученики” были актерами, находившимися в другой комнате и прикованными к “электрическому стулу”, а электрических разрядов на самом деле не было. Эксперимент останавливался только в двух случаях: 1) когда фейковый разряд достигал максимальной силы в 450 вольт, и “ученик” оказывался “без сознания”, не подавая никаких признаков жизни; 2) испытуемый отказывался продолжать эксперимент после фраз экспериментатора в следующем порядке:

• “Пожалуйста, продолжайте”;
• “Эксперимент требует, чтобы вы продолжали”;
• “Абсолютно необходимо, чтобы вы продолжали”;
• “У вас нет другого выбора, вы должны продолжать”.

Хотя каждый участник хотя бы раз приостанавливал эксперимент, протестуя против доносящихся из другой комнаты криков или их внезапного прекращения, все участники подали разряды мощностью не менее 300 вольт, а 65% из них дошли до последнего разряда в 450 вольт.

Милграм позже написал: “Обычные люди, просто выполняющие свою работу и не испытывающие особой враждебности, могут стать участниками ужасного разрушительного процесса. Кроме того, даже когда разрушительные последствия их действий становятся очевидными, и их просят совершать поступки, противоречащие основным моральным принципам, лишь немногие способны оказать сопротивление авторитету.”⁹

Исследования, похоже, указывают, что как только начинается разделение и укрепление одной группы против другой, остановить этот процесс становится крайне сложно, даже если личные моральные принципы говорят о другом.

В мире, где возможно изобилие, именно несовершенная система порождает крайнее неравенство, которое вызывает цепную реакцию, усиливая экстремизм. Такая стадная или групповая ментальность, в свою очередь, приведет к появлению лидеров, которые, вместо того чтобы объединять нас, будут еще больше разделять, используя простые нарративы типа “мы против них”. Они становятся порой настолько правдоподобными, что передаются из поколения в поколение с тяжелыми последствиями для всех нас. Это эффект бабочки, когда на первый взгляд незначительные события постепенно приводят к большим последствиям. Это уже случалось, и если не принять меры, это повторится снова.

Но, опять же, эксперимент “Пещера разбойников” дает нам представление о том, как мы могли бы решить эти конфликты или предотвратить их возникновение в самом начале. Можем ли мы на сегодняшний день поставить перед собой цель создать лучшую систему для мира, не решая индивидуальные конфликты, а сосредоточив внимание на более глобальных задачах, которые необходимо решить ради блага человечества? Система, которая не разделяет нас, обслуживая лишь узкие интересы отдельных групп, а работает на благо всего человечества?

Простая истина заключается в том, что существует лишь одна человеческая раса, и мы все являемся её частью.