Введение - конец инфляции

Книга также доступна в видео и аудио форматах:

“Идеи экономистов и политических философов, будь то верные или ошибочные, оказывают гораздо большее воздействие, чем обычно предполагается. Действительно, мир управляется этими идеями. Люди, считающие себя практиками, полностью свободными от интеллектуального влияния, зачастую оказываются подвластными идеям какого-нибудь умершего экономиста.”

- Джон Мейнард Кейнс, Общая теория занятости, процента и денег (1936 г.)

ТЕХНОЛОГИИ ДЕФЛЯЦИОННЫ
Это не предположение. Это природа технологий. А поскольку окружающий нас мир все в большей степени зависит от технологий, мы вступаем в эпоху дефляции, которой мир еще не видывал. Такая перспектива может быть нам не по душе, или мы можем быть не готовы к предстоящим изменениям, но это не меняет фактов.

Наши экономические системы не были созданы для мира, где двигателем являются технологии и цены постоянно снижаются. Они были созданы для предтехнологической эпохи, когда труд и капитал были неразрывно связаны, для эпохи, которая рассчитывала на рост и инфляцию, для эпохи, где деньги зарабатывались на дефиците и неэффективности. Эта эпоха позади. Но мы продолжаем притворяться, будто те экономические системы все еще работают.

Мы достигли критической точки, потому что многие из наших решений на самом деле напрямую связаны с экономикой. Большинство решений сводятся к экономическим реалиям: компромиссу между нашим восприятием ценности и ценой. Мы можем стремиться к более экологичному образу жизни, выбирая при этом автомобиль, который удобен для нас, но вреден для окружающей среды. Мы можем хотеть, чтобы все наши продукты были органическими, но не хотим или не можем позволить себе за это переплачивать. Бизнес ничем не отличается. Бизнес - это всего лишь группа людей, принимающих решения с целью развить более успешное предприятие, конкурирующее с другими организациями, пытающимися сделать то же самое. “Лучший бизнес” часто сводится к суровым реалиям экономики или к ценности, которую бизнес приносит своим пользователям (будь то воспринимается ценность или реальная). Эти экономические решения, направленные на конкуренцию и завоевание большего количества дефицитных рынков влияют практически на все остальное: от вашего дохода и образа жизни до ваших возможностей для путешествий и досуга, а также на то, как вы заботитесь о своей семье. Экономика имеет основополагающее значение для всего этого.

Иногда случается, что мы узнаем что-то новое, что переписывает все, во что мы привыкли верить и чему доверяли. В такие моменты рушится наш фундамент знаний, а вместе с ним и многие убеждения, которые мы построили на его основе. Эти переходы трудны, потому что мы не готовы так легко отказаться от своих убеждений.

Мы находимся на распутье. То, что работало раньше, не будет работать в будущем. Технологии развиваются слишком быстро, и этот процесс будет только ускоряться. При всем своем желании, мы не смогли бы загнать джина обратно в бутылку. Нам необходимо построить новый фундамент для наших локальных и глобальных экономик, и сделать это надо как можно скорее, иначе та же технология, которая способна принести изобилие нам и нашему миру, может его разрушить.

Единственным двигателем роста в мире сегодня является доступность кредита, который создается на такой скорости, которую трудно оценить. Рост этого кредита и соответствующего долга удерживает нас в системе, где мы подобны лягушкам в кипятке не замечали, как постепенно нагревалась вода. И по мере того, как мы пытаемся искусственно поддерживать экономическую систему, построенную для ушедшей эпохи, мы вызываем нечто большее, чем просто экономические проблемы. На нашем текущем пути мир станет гораздо более поляризованным и небезопасным.

Кажущиеся случайными события, такие как Brexit, выборы Дональда Трампа и рост популизма и ненависти, вовсе не являются случайными или изолированными. Все они связаны с потерей надежды на лучшее будущее для значительной части населения. В основе этой потери лежит новая экономическая реальность, в которой не только бедные лишаются экономических выгод. Бóльшая часть среднего класса также чувствует себя стесненной. Вместо того чтобы технология позволяла работать всего пятьдесят часов в неделю, как предсказывал Джон Мейнард Кейнс, когда в 1930-х годах писал свое эссе “Экономические возможности для наших внуков”, огромное число людей работают дольше в должностях, которые, как они справедливо опасаются, скоро исчезнут. Они чувствуют себя в ловушке и беспокоятся о том, как с наступлением следующего кризиса обеспечить свои семьи и удовлетворить базовые потребности. В то же время наблюдается огромный рост неравенства: в Соединенных Штатах 5% населения теперь контролируют более двух третьих всего богатства, в то время как остальные 95% населения борются за свою долю оставшихся крох¹. Всего три человека - Джефф Безос, Билл Гейтс и Уоррен Баффет - обладают бóльшим богатством, чем 50% населения.

Легко указывать на богатых и возлагать на них вину, но вместо этого следует сосредоточить внимание на сломанной системе, которая укрепляет радикальное неравенство. Фактически, многие из самых богатых семей осознают тот же риск для общества и намерены попытаться его устранить, будучи вовлеченными в дискуссии и проявляя свою позицию и/или занимаясь благотворительностью. Декларация о пожертвованиях, подписанная 204 обязующимися на момент написания этой книги, предполагает предоставление бóльшей части их богатства во благо общества. Но в этом даже не должно быть необходимости.

Концентрация богатства не была такой высокой с конца 1920-х годов. Мир становится менее безопасным, когда большое количество людей, испытывающих растущую тревожность за свое экономическое будущее, видят, как огромное богатство скапливается в руках единиц. Такая среда обеспечивает благоприятную почву для революций. Утрата веры в системы, которые должны быть надежными, предсказуемо приводит к обвинениям и разделению - все это можно умело направить против групп, таких как иммигранты, религиозные группы, политические партии, другие страны и так далее. Другими словами, популизм разгорается из-за несправедливости системы. Трудно не вспомнить подобную потерю надежды и рост популизма и идеологий по всему миру в начале 1930-х годов, которые переросли во Вторую мировую войну.

Та же самая утрата надежды в настоящее время определяет ход выборов. Страны, которые когда-то считали себя просвещенными, разрываются ксенофобией, привержены протекционизму и закрытию своих границ. Целое население находится под влиянием политиков, которые разжигают еще больший гнев и поляризацию, создавая нарративы “мы против них”, не понимая коренных причин нашей новой реальности. Многие из них используют социальные сети как мощное оружие в своих усилиях укрепить собственную власть. Они создают влиятельные онлайн-сообщества, которые разжигают разногласия на улицах. В Германии крайне праворадикальная партия “Альтернатива для Германии” (AfD) прошла от нулевых мест в выборах 2013 года до формирования крупнейшей оппозиционной партии в парламенте в 2019 году. По всему миру процветают авторитарные режимы. Тенденция к увеличению неравенства богатства, поляризации и большего разногласия представляет собой серьезную угрозу нашему совместному будущему. Причина неизменна: приверженность экономической системе, спроектированной для другого периода времени.

Как мы здесь оказались? И куда мы движемся?

Период инфляции #

Всю свою жизнь мы жили в мире, где надежда на лучшее будущее была движущей силой экономики, в мире, где царит рост. Наши родители выросли в том же мире, что и их родители. Это нам не знакомо.

Американская мечта поддерживает идею о том, что кем бы вы ни были, благодаря усердному труду или креативному мышлению, вы можете достичь практически чего угодно. Высокооплачиваемые рабочие места являются ключевым элементом этой концепции. Мы рассчитываем начать свою карьеру, со временем зарабатывать больше, опережая при этом рост цен. Если нам повезет приобрести активы, рост цен на эти активы из-за инфляции обеспечит долгосрочную ценность. Увеличение наших активов за счет роста долга приведет к дополнительной прибыли, поскольку стоимость активов возрастет. Важно отметить, что доллары, которые мы выплачиваем по долгу, останутся на уровне сегодняшних цен. С учетом инфляции и роста наших доходов, мы будем выплачивать этот долг завтра в долларах, которые имеют уже меньшую ценность.

Недвижимость является классическим примером такого кредитного плеча. Мои родители купили свой первый дом в пригороде Ванкувера, Канада, в 1977 году за $69,000. По тем временам это были большие деньги. Но с первоначальным взносом в $10,000 и ипотекой на $59,000, они увидели преимущества покупки активов в инфляционной среде. Их доходы росли на протяжении их карьеры, и с увеличением доходов выплата ипотеки в размере $59,000 становилась все легче. Стоимость их дома также росла в силу инфляции: сегодня он стоит около $1.5 миллиона.

Фундаментальная история всех активов практически идентична, будь то акции, ресурсы или предметы искусства. И в этом уравнении нет ничего фундаментально неправильного. Оно привело к огромному богатству и процветанию. Да, владельцы активов получали больше остальных, что способствовало неравенству, но в целом этот процесс вывел многих из бедности.

Но что происходит, когда мы больше не можем полагаться на систему роста и инфляции? Что, если более мощная сила делает бóльшую часть наших попыток подпитывания инфляции неактуальными? И что, если, отчаянно пытаясь придерживаться устаревшей инфляционной модели, мы способствуем увеличению неравенства богатства, укреплению раскола и разногласий в обществе?

Сегодня мы находимся в такой ситуации. Ожидаемый нами непрерывный рост и инфляция - система, на основе которой развивалась экономика государств - перестают существовать. Технология представляет собой дефляционную силу настолько великую, что, в конечном итоге, никакие наши действия не смогут ее остановить.

Сужающийся мир технологий #

Когда в 1988 году я решил покинуть своего прежнего работодателя и начать новую карьеру, тот подарил мне мой первый мобильный телефон. Это был невероятно особенный подарок, потому что он был совершенно неожиданным. В 1988 году мобильные телефоны были редкостью, и Motorola 8000 была одним из первых по-настоящему портативных устройств - до этого их нужно было носить в чемоданах. Телефон по размеру и весу мало чем отличался от кирпича и обладал  длинной антенной. Он обеспечивал тридцать минут разговора без подзарядки, которая занимала десять-двенадцать часов, и его стоимость составляла около $2,000. Моим друзьям хотелось позвонить с него, просто чтобы сказать, что они разговаривают по мобильному телефону. Мне приходилось осторожничать, удовлетворяя их просьбы, потому что звонки стоили $1.5 в минуту. Никаких сообщений, никаких приложений, никаких данных, только телефонные звонки. Тем не менее, эта возможность позвонить в любое удобное мне время вместо того, чтобы пытаться найти четвертак и телефон-автомат, была революционной. Мой первый счет за мобильную связь, включая плату за роуминг, составил около $1,200. Я отчетливо это помню, потому что на тот момент эта сумма была для меня безумной. Зато уже в 1988 году мне стала доступна настолько прорывная технология.

Это было чуть более тридцати лет назад и то, как далеко мы продвинулись с тех пор, попросту поразительно.

Достаньте свой смартфон. Насколько он большой? Сколько он стоит? Во сколько обходится его использование? На что он способен?

Та же дефляционная сила сделала наши телефоны более доступными и мощными: она превратила ваш телефон в камеру, фонарик, карту, измерительную ленту, календарь, кошелек, гитарный тюнер и многое другое. Все бесплатно или почти бесплатно.

Когда мы используем технологии, отношение их мощи к их же стоимости растет экспоненциально. Мы получаем значительные преимущества по все более низким ценам. Изобилие, которое технологии привносят в нашу жизнь, невероятно, и оно окружает нас повсюду. В четвертой главе мы подробно исследуем, что лежит в основе этого удивительного прироста производительности. Но нам достаточно взглянуть на наш смартфон, чтобы получить убедительную картину дефляционного воздействия технологий.

Простыми словами, дефляция означает, что вы получаете больше за свои деньги, так же как при инфляции вы получаете меньше. При дефляции валюта становится более ценной, поскольку ее покупательная способность возрастает по отношению к товарам и услугам. С инфляцией все наоборот: цены на товары и услуги растут, и, следовательно, стоимость валюты снижается, поскольку ее покупательная способность падает.

Дефляция сама по себе не является ни хорошей, ни плохой. Важно то, куда вы вкладываете свои деньги. На каждой стороне уравнения есть победители и проигравшие. С инфляцией выигрывают владельцы активов, поскольку доллар в дальнейшем будет обесцениваться, и, следовательно, чтобы купить что-то в будущем потребуется больше долларов, как в случае с моими родителями и их первым домом. При дефляции в выигрыше оказываются держатели валюты, поскольку на их доллары в будущем можно будет купить больше товаров и услуг.

Проблема в том, что мы по-прежнему думаем, что дефляция распространяется лишь на некоторые части нашей экономики - что мы будем продолжать получать больше с меньшими затратами на наши электронные устройства, одновременно получая выгоду от инфляции всю оставшуюся жизнь. Наш взгляд на  технологию все еще зашорен, как будто она ограничивается управлением нашими телефонами.

Даже сделав шаг назад мы часто думаем об индустрии высоких технологий с точки зрения таких гигантов, как Apple, Google, Microsoft, Facebook, Amazon и, в Китае, Tencent, Baidu и Alibaba. Мы часто даже не задумываемся, что услуги техно гигантов также дефляционны. Будь то неисчислимые объемы информации, предоставляемые Google абсолютно бесплатно, или постоянное снижение цен и повышение качества услуг Amazon, мы продолжаем получать больше за меньшие деньги.

Но технология оказывает гораздо более широкое и важное воздействие. Технология не ограничивается нашими телефонами, поиском в Google или покупками на Amazon. Технология проникает во все сферы. Она все чаще становится основой каждой отрасли и каждой компании. В ближайшем будущем, если вы не станете технологической компанией, вы, скорее всего, вообще не будете считаться компанией.

Итак, если технология проникает во все отрасли, почему мы должны ожидать получения преимуществ от дефляционной модели только в некоторых сферах? Почему некоторые отрасли должны получать выгоду от инфляции? Если та же технология, которая наделила наши телефоны безграничными возможностями, теперь проникает в практически каждую отрасль, не следует ли ожидать как изобилия, так и дефляции цен во всем, что нас окружает?

Если все - не только телефоны или интернет-компании - предоставляет гораздо большую производительность и одновременно снижается в цене, семья, заработавшая $75,000 в этом году и изо всех сил пытающаяся свести концы с концами, может заработать $70,000 в следующем году, ведь доллар будет иметь бóльшую покупательную способность. А через несколько лет - $60,000, и они будут иметь еще большую покупательную способность, продолжая получать больше за меньшие деньги благодаря естественной дефляционной тенденции в технологиях. Это позволило бы нам выйти из привычной гонки за постоянным ростом цен и создания все выше оплачиваемых рабочих мест для поддержания текущего уровня.

Это может показаться радикальным, но если технология является дефляционной, и мы ожидаем, что технология продолжит расширять свое влияние на все большее число отраслей, возможно, это единственное разумное решение.

Есть только одна проблема: если технологии должны все удешевлять, почему жизнь становится все более дорогой?

Реакционная экономика #

По всему миру аренда, цены на жилье, топливо, продукты питания и многие другие расходы растут, заставляя нас крутиться подобно белке в колесе. Живущим в такой среде почти невозможно поверить в дефляцию или в изобилие, которое она может обеспечить.

Но этот рост цен является искусственным; он вызван огромным увеличением кредитов и долгов.

Ради предотвращения дефляции правительства и центральные банки готовы практически на все. Целевые показатели инфляции, обычно устанавливаемые на уровне 2 процентов, являются общедоступными элементами указов и включают в себя смесь постоянно разрастающихся диких идей по поддержанию инфляции. Любой реальный рост, который наблюдает мир, происходит только из-за беспрецедентного роста расходов, подпитываемого легкими кредитами и долгами, маскирующими происходящее на самом деле. Причиной проблемы является вера в то, что мы можем опередить дефляцию и естественный порядок вещей, создавая все больше и больше долгов. Это отчасти похоже на попытку бороться с гравитацией голыми руками: гравитация все равно победит. Даже самолет, использующий огромное количество энергии, чтобы оставаться в воздухе, в конечном итоге приземлится.

При измерении суммы долга в мире важно сравнивать общий долг правительств, частных лиц или корпораций с его влиянием на общий рост валового внутреннего продукта (ВВП). В противном случае можно легко быть обманутым трюками медленного роста долга в одной части экономики, который компенсируется быстрым ростом долга в другой. Например, правительство управляет своим долгом, прекращая финансирование программы, но такое прекращение финансирования приводит к более быстрому накоплению долга у потребителей, которые в этой программе нуждаются; только через общий долг вы увидите реальное влияние на ВВП.

В мире уже слишком много долгов, что парадоксальным образом усложняет решение проблемы. Долг в сочетании с дефляцией представляет собой токсичную комбинацию, поскольку заемщикам приходится платить столько же по процентным платежам, зарабатывая при этом меньше. Это повышает реальную стоимость долга, делая его возврат менее вероятным. Дефолты растут, а кредит разрушается, что приводит к серьезной депрессии в экономике.

В 2000 году общий мировой долг составлял примерно $62 трлн. В то же время мировая экономика в 2000 году составляла около $33.5 трлн. По данным Института международных финансов с 2000 года мировая экономика выросла с $33.5 трлн до примерно $80 трлн, но по состоянию на третий квартал 2018 года для достижения этого роста общий долг вырос до более чем $247 трлн. Другими словами, для обеспечения глобального роста в $46 трлн потребовалось около $185 трлн мирового долга.

Если бы мы прекратили наращивать этот долг и начали выплачивать его с темпом в 1000 долларов в секунду, это заняло бы почти 8000 лет. Вместо этого мы продолжаем его наращивать. И ситуация становится все хуже - если для того, чтобы получить лишь $46 трлн роста, потребовалось создать долг в $185 трлн, в 4 главе я покажу вам, почему для достижения роста в еще $46 трлн потребуется как минимум вдвое больший долг.

Я не могу представить, чтобы я пошел в банк за кредитом и предложил замечательную идею, согласно которой я добавлял бы $4 долга на каждый $1 роста. Даже если бы я обложил налогом всю прибыль в $1 по ставке 100%, этот $1 никогда не позволил бы мне погасить мой первоначальный займ. Мираж экономического роста сегодня – это не что иное, как разгул расходов, подпитываемый долгами.

Расходы, подпитываемые долгами, не всегда являются чем-то плохим. Зачастую долг можно использовать для подпитки роста путем финансирования разумных долгосрочных инвестиций. Бизнес, берущий взаймы средства для инвестиций в автоматизацию, получает больше преимуществ перед конкурентами. Таким образом вернуть долг становится проще благодаря обеспечению большей прибыли в будущем благодаря автоматизации. Но когда бизнес продолжает тратить больше, чем зарабатывает или инвестирует свой долг в то, что не приносит экономической отдачи, долг становится бременем для будущего роста, поскольку текущие средства должны быть выделены на погашение процентов и выплат. В определенный момент долг становится непосильным, и бизнес приходится реструктурировать или закрывать, что, в свою очередь, наносит вред кредиторам.

В целом в экономике все аналогично. Экономика может расти быстрее благодаря использованию тех же заемных средств, стимулируя спрос, увеличивая то, что можно потратить сегодня, за счет погашения платежей на следующий день. У жителей больше денег, поэтому они и тратят больше, а бизнес и экономика растут с более высокой скоростью. Однако эти средства должны быть возвращены… так или иначе.

Стоит ли удивляться, что сегодня крупнейшие игроки на финансовых рынках делают ставку не на рост компаний, а на направление центральных банков и правительств в отношении денежно-кредитной политики? С одной стороны, у нас есть невероятная дефляционная сила, обусловленная технологиями, а с другой - сила, пытающаяся ей противодействовать. Этой силой является денежный печатный станок.

В своей книге “Большие долговые кризисы. Принципы преодоления” Рэй Далио, основываясь на множестве исследований и знаниях рынка, использует данные предыдущих долговых кризисов, чтобы изучить возможные последствия для государственной политики в случае потери контроля над долгом. Далио проделал невероятную работу, структурировав сложные рыночные концепции и оформив их в понятную и ценную книгу. По его словам, когда долг становится слишком большим:

Существует четыре рычага, которые политики могут использовать, чтобы снизить уровень долга и обязательств, чтобы сравнять их с доходами и денежными потоками, необходимыми для их обслуживания:

1. Строгая экономия - снижение расходов.

2. Дефолт/реструктуризация долга.

3. Печать денег центральным банком или предоставление иных гарантий.

4. Перераспределение денег от тех, кто живет в изобилии к испытывающим нужду (гораздо более высокие налоги для богатых).²

Далио приходит к заключению, что в конечном итоге “Политики всегда печатают деньги. Это происходит потому, что политика жесткой экономии причиняет больше вреда, чем пользы; крупные реструктуризации довольно быстро уничтожают слишком много богатства, а передача богатства от богатых к бедным не происходит в достаточном объеме без революции.”³ И я согласен с Далио в том, что весьма вероятно, что политики снова начнут печатать деньги, поскольку правительства по всему миру снова попытаются отложить эту проблему в долгий ящик. Я просто не верю, что на этот раз это решение окажется правильным. Это только усугубит ситуацию.

Чего не могут показать никакие исторические записи предыдущих долговых кризисов, так это невероятную дефляционную силу технологий. Она отличается от таких исторических переходов, как промышленная революция, и, более того, технологическая революция только началась. Бóльшая часть ожидающих нас последствий дефляции все еще впереди. Эта дефляционная сила в сочетании с глобальным рынком, где всем государственным субъектам необходимо стимулировать экономический рост и создание более высокооплачиваемых рабочих мест в своей собственной экономике, готовит нас к беспрецедентному будущему. Правила должны быть переписаны.

Технология сама по себе нейтральна и не несет в себе ни добра, ни зла. То же самое касается и сопутствующих ей дефляционных эффектов. Использование технологий же определяется системами управления. По крайней мере, сегодня технологии создаются людьми и могут быть использованы для принесения миру огромного блага и изобилия: мир, в котором мы все получаем гораздо больше за меньшие деньги. Но сегодня ни для кого (не говоря уже о тех, кто не связан с индустрией технологий) невозможно следить за темпами роста этой сферы. Мы можем с уверенностью полагать, что окружающие нас технологии в будущем покажутся нам примитивными. Мы начинаем играть в совершенно новую игру, где многие правила будут идти вразрез привычным нам устоям.

В каждой игре есть победители и проигравшие. То же самое можно сказать и о жизни: некоторые остаются в большем выигрыше, чем другие, и это нормально. Страсть, риски, изобретательность, упорный труд и ум должны быть вознаграждены. Главные проблемы для любого общества возникают тогда, когда экономическая игра приносит пользу немногим, в то время как большинство оказывается в невыгодном положении. Когда недовольные понимают, что играют в игру, не имея шансов на победу.

Вот где мы находимся сегодня, и даже если большинство не понимает причин происходящего, недовольство растет. Владельцы активов и обладающие доступом к займам и кредитным плечам, добились огромных успехов. То же самое можно сказать и о технологических компаниях, которые используют свое положение для создания монополий невиданных ранее масштабов. Но за все надо платить. Мы расплачиваемся крепчающим по всему миру популизмом. И эта цена будет стремительно расти.

Далее в этой книги я более подробно рассмотрю ситуацию: как мы здесь оказались, куда мы будем двигаться дальше и что мы можем с этим сделать. Готовьтесь к вызову.